(1)Кити была в особенности рада случаю побыть с глазу на глаз с мужем, потому что она заметила, как тень огорчения пробежала на его так живо всё отражающем лице в ту минуту, как он вошёл на террасу и спросил, о чём говорили, и ему не ответили.

(2)Когда они пошли пешком вперед других и вышли из виду дома на накатанную, пыльную и усыпанную ржаными колосьями и зернами дорогу, она крепче оперлась на его руку и прижала её к себе. (3)Он уже забыл о минутном неприятном впечатлении и наедине с нею испытывал теперь, когда мысль о её беременности ни на минуту не покидала его, то, ещё новое для него и радостное, совершенно чистое от чувственности наслаждение близости к любимой женщине. (4)Говорить было нечего, но ему хотелось слышать звук её голоса, так же как и взгляд изменившегося теперь при беременности.

(5)— Так ты не устанешь? (6)Упирайся больше, — сказал он.

(7)— Нет, я так рада случаю побыть с тобою наедине, и, признаюсь, как мне ни хорошо с ними, жалко наших зимних вечеров вдвоём.

(8)— То было хорошо, а это ещё лучше. (9)С тобой везде лучше, — сказал он, прижимая её руку.

(10)— Ты знаешь, про что мы говорили, когда ты вошёл?

(11)— Про варенье?

(12)— Да, и про варенье; но потом о том, как делают предложение.

(13)— А! — сказал Левин, более слушая звук её голоса, чем слова, которые она говорила, всё время думая о дороге, которая шла теперь лесом, и обходя те места, где бы она могла неверно ступить.

(14)— И о твоём брате Сергее Иваныче и Вареньке.(15)Что ты об этом думаешь? (16)— И она заглянула ему в лицо.

(17)— Не знаю, что думать, — улыбаясь, отвечал Левин. — (18)Сергей в этом отношении очень странен для меня. (19)Я ведь рассказывал...

(20)— Да, что он был влюблен в эту девушку, которая умерла...

(21)— Это было, когда я был ребёнком; я знаю это по преданиям. (22)Я помню его тогда. (23)Он был удивительно мил. (24)Но с тех пор я наблюдаю его с женщинами: он любезен, некоторые ему нравятся, но чувствуешь, что они для него просто люди, а не женщины. (25)Но его надо знать... (26)Мой брат особенный, удивительный человек. (27)Он слишком чистый и высокой души человек. (28)Он живёт одною духовною жизнью. (29)Он так привык жить одною духовною жизнью, что не может примириться с действительностью, а Варенька все-таки действительность.

(30)Левин уже привык теперь смело говорить свою мысль, не давая себе труда облекать её в точные слова; он знал, что жена поймёт, что он хочет сказать с намёка, и она поняла его.

(31)— Ты думаешь, что он не может влюбиться? — переводя на свой язык, сказала Кити.

(32)— Не то что не может влюбиться, - улыбаясь, сказал Левин, но унего нет той сердечной слабости, которая нужна… (33)Я всегда завидовал ему, и теперь даже, когда я так счастлив, всё-таки завидую.

(34)—Завидуешь, что он не может влюбиться?

(35)— Я завидую тому, что он лучше меня, — улыбаясь, сказал Левин. (36)— Он живёт не для себя: у него вся жизнь подчинена делу, и потому он может быть спокоен и доволен.

(37)— А ты? — с насмешливою, любовною улыбкой спросила Кити. (38)Она никак не могла бы выразить тот ход мыслей, который заставлял её улыбаться; но последний вывод был тот, что муж её, восхищающийся братом и унижающий себя пред ним, был неискренен. (39)Кити знала, что эта неискренность его происходила от любви к брату, что мужу совестно, что он слишком счастлив, она любила это в нём и потому улыбалась.

(40)— А ты? (41) Чем же ты недоволен? — спросила она с тою же улыбкой. (42)Её недоверие к его недовольствусобой радовало его, и он бессознательно вызывал её на то, чтоб она высказала причины своего недоверия.

(43)— Я счастлив, но недоволен собой… — сказал он.

(44)— Так как же ты можешь быть недоволен, если ты счастлив?

(45)— То есть как тебе сказать?… (46)Я в душе ничего не желаю, кроме того, чтобы вот ты не споткнулась. (47)Ах, да ведь нельзя же так прыгать! — прервал он свой разговор упрёком за то, что она сделала слишком быстрое движение, переступая через лежавший на тропинке сук. (48)— Но когда я рассуждаю о себе и сравниваю себя с другими, особенно с братом, я чувствую, что я плох. (49)Если б я мог любить всё, что я делаю, так, как я люблю тебя… (50)Впрочем, я так счастлив, что ничего не понимаю…

(51)— А ты уж думаешь, что он нынче сделает предложение Вареньке? — прибавил он, помолчав.

(52)— Мне ужасно хочется этого. (53)Вот постой, — она нагнулась и сорвала на краю дороги дикую ромашку, — ну, считай: сделает, не сделает предложение, — сказала она, подавая ему цветок.

(54)— Сделает, не сделает, — говорил Левин, обрывая белые узкие придорожные лепестки.

(55)— Нет, нет! — схватив его за руку, остановила его Кити, с волнением следившая за его пальцами. (56)— Ты два оторвал.

(57)— Ну, зато вот этот маленький не в счёт, — сказал Левин, срывая коротенький недоросший лепесток.